вторник, 3 декабря 2013 г.

«Выстрел раздался...»

Сравнение дуэлей в романах А.С.Пушкина, М.Ю. Лермонтова, И.С. Тургенева.В литературной истории русской дуэли (мы имеем ввиду к моменту создания романа "Отцы и дети") есть три соотнесённые между собою эпизода: поединок Онегина с Ленским, дуэль Печорина с Грушницким и дуэль Павла Петровича Кирсанова с Евгением Базаровым. Мы попробуем сравнить эти дуэли по некоторым пунктам. 
Итак, приступим… 
1). Секунданты-слуги Онегина и Базарова. На поединок с Ленским Онегин привёз как секунданта слугу-француза Гильо. Слуга фигурирует как секундант (причём единственный!) и на поединке между Кирсановым и Базаровым: “Утро было славное, свежее; <> мелкая роса высыпала на листьях и травах, блистала серебром на паутинках”. Когда подошёл слуга, камердинер Пётр, “Базаров <> открыл Петру, какой он ждал от него участи. Образованный лакей перепугался насмерть, но Базаров успокоил его уверением, что ему нечего будет делать, как только стоять в отдалении да глядеть, и что ответственности он не подвергается никакой. «А между тем, прибавил он, подумай, какая предстаёт тебе важная роль!» Пётр развёл руками, потупился и, весь зелёный, прислонился к берёзе”. Выбором Онегина, сделавшего секундантом слугу, “наёмного лакея” (Ю.М. Лотман), был оскорблён секундант Ленского, Зарецкий. “Хоть человек он неизвестный, // Но уж конечно малый честный”, ответил Евгений.  (Онегин  неспроста привез собой слугу в качестве секунданта: он стремился показать свое презрение и равнодушие к этой дуэли и добиться отмены или переноса дуэли. Более того, он не желал на ней участвовать и всеми силами пытался отменить ее. Все это подробно разбирается в «Комментариях к «ЕО» Ю. М. Лотмана).

Базаров спокойно объяснил Петру Петровичу Кирсанову суть дела: “Он человек, стоящий на высоте современного образования, и исполнит свою роль со всем необходимым в подобных случаях комильфо”. Зарецкий “губу закусил”, а Павел Петрович Кирсанов (аристократ, офицер в отставке!) согласился с доводами Базарова.
2). Серьезный повод для дуэли Базарова и П. П. и их «неформальная» дуэль; несерьезный повод для дуэли Онегина и Ленского и  их абсолютно серьезная дуэль. Но если к Гильо присоединился знаток дуэлей Зарецкий, то Петр остался единственным секундантом на дуэли в романе Тургенева. А ведь повод для дуэли в «Отцах и детях» куда более значимый, чем в «ЕО», где ревнивый Ленский необдуманно вызвал на дуэль Онегина, когда этого можно было легко избежать. У Павла Кирсанова повод был куда серьезнее: они застал гостя (Базарова), целующим Фенечку будущую жену Николая Петровича. Это серьезное оскорбление, нанесенное Базаровым Николаю Петровичу, вполне могло быть поводом для серьезной дуэли. Но дуэль-то, как мы знаем, совсем не соответствовала поводу для ее организации. Такая дуэль скорее могла произойти между Онегиным и Ленским, двумя друзьями повздорившими друг с другом. Парадоксально, не так ли? (Светлана Алексеевна, здесь мы, похоже, останемся каждый при своем мнении: мы с Игорем все же считаем, что повод для дуэли у Кирсанова был больше, чем у Ленского) 
3). Перед дуэлью: Печорин и Базаров. 
Угодно вам зарядить? спросил Павел Петрович, вынимая из ящика пистолеты. 
Нет, заряжайте вы, а я шаги отмеривать стану. Ноги у меня длинны, прибавил Базаров с усмешкой. Раз, два, три…” 
Свежее утро, когда происходит странный поединок между Павлом Петровичем и Базаровым, вызывает в памяти описание другого “преддуэльного” утра из романа «Герой нашего времени». “Я не помню утра более голубого и свежего. <> Как любопытно всматривался я в каждую росинку, трепещущую на широком листе виноградном и отражавшую миллионы радужных лучей” так жадно всматривается Печорин в предметы, в детали природного мира, его окружающие и, может статься, видимые им в последний раз. Нигилистом же Базаровым, не умеющим отдаваться созерцанию природы, неотступно владеет мысль о нелепости, абсурдности того, что скоро произойдёт: “Экую мы комедию отломали! Учёные собаки так на задних лапах танцуют”. Вспомнился, видать, Евгению хлестаковский слуга Осип, восхищавшийся этими четвероногими артистами петербургских театров.
4). Размер дистанции в дуэлях между Печориным и Грушницким и Базаровым и Кирсановым. В лермонтовском романе место действия таково: “Площадка, на которой мы должны были драться, изображала почти правильный треугольник. От выдавшегося угла отмерили шесть шагов и решили, что тот, кому придётся первому встретить неприятельский огонь, станет на самом углу спиною к пропасти; если он не будет убит, то противники поменяются местами”. 
Поединок должен происходить на шести шагах так решили Печорин с Грушницким. Условия убийственные!..
Павел Петрович в «Отцах и детях» предлагает дистанцию больше: “барьер в десяти шагах”. Базаров иронизирует: 
В десяти шагах? Это так, мы на это расстояние ненавидим друг друга.
Можно и восемь, заметил Павел Петрович.
Можно, отчего же!
Стрелять два раза; а на всякий случай каждому положить себе в карман письмецо, в котором он сам обвиняет себя в своей кончине.
Вот с этим я не согласен, промолвил Базаров. Немножко на французский роман сбивается, неправдоподобно что-то”.
Размер дистанции как мера ненависти соперников у Лермонтова это действительно так. А у Тургенева Базаров одной язвительной репликой уничтожает всё значение этой меры. 
5). Дуэль. Печорин и Базаров стреляют в своих оппонентов.
«Герой нашего времени»: “Грушницкий стал приближаться и по данному знаку начал поднимать пистолет. Колена его дрожали. Он целил мне прямо в лоб. Неизъяснимое бешенство закипело в груди моей”. 
А теперь «Отцы и дети». Очень похоже: Он мне прямо в нос целит, подумал Базаров, и как щурится старательно, разбойник! 
Мужественности не занимать не только Григорию Александровичу Печорину, но и Евгению Васильевичу Базарову, что признал и такой не симпатизировавший тургеневскому нигилисту читатель и критик, как М.Н. Катков: “Ни в каком положении не кажется он смешным или жалким; изо всего выходит он с некоторым достоинством. Его мужество <> мужество не поддельное, но совершенно естественное. Он сохраняет полнейшее спокойствие под пулею, и автор, не довольствуясь впечатлением наружного вида, заставляет нас заглянуть в его душу, и мы видим действительно, что смерть, пронёсшаяся над его головою, произвела на него не большее впечатление, чем прожужжавшая муха” (Катков М.НРоман Тургенева и его критики (1862) // Критика 60-х годов XIX века. М., 2003. С. 141).

Снова роман Лермонтова. Грушницкий выстрелил. “Выстрел раздался. Пуля оцарапала мне колено. Я невольно сделал несколько шагов вперёд, чтоб поскорей удалиться от края”. Теперь настал черёд Печорина. Он целился точно и не промахнулся.

А вот «Отцы и дети». Базаров “ступил ещё раз и, не целясь, надавил пружинку.

Павел Петрович дрогнул слегка и хватился рукою за ляжку. Струйки крови потекли по его белым панталонам”.

6). Реакция.
Базаров поспешил к раненому. “Всё это вздор… Я не нуждаюсь ни в чьей помощи, промолвил с расстановкой Павел Петрович, и… надо… опять… Он хотел было дёрнуть себя за ус, но рука его ослабела, глаза закатились, и он лишился чувств”.

Finita la comedia! этими словами подытожил совершившееся Печорин. Комедией, а точнее, пародией, травести поединков из «Евгения Онегина» и из «Героя нашего времени» является на самом деле третий поединок дуэль Евгения Васильевича Базарова с Павлом Петровичем Кирсановым. Пушкин убил Ленского, Лермонтов умертвил Грушницкого. (Эти, заметим в скобках, персонажи похожи не только печальным финалом недолгой жизни: оба молоды, оба страдают юношеской болезнью романтичности и экзальтированности, фамилии обоих на -ский/-цкий и тот и другой пали жертвами приятельской руки.) А Тургенев пожалел Павла Петровича Кирсанова: прострелил ему из базаровского пистолета ляжку, и только… Павел Петрович Кирсанов, человек тридцатых годов, сверстник Печорина. И ведёт он себя под стать лермонтовскому персонажу: как и Григорий Александрович, изысканно одевается, подобно Печорину и Грушницкому вместе взятым, желает убить своего соперника. Он целит в лоб (“в нос”, снижает драматический пафос сцены нигилист Базаров) противнику, как Грушницкий, но получает лёгкую рану в ногу, словно Печорин. Только печоринская лёгкая рана (“царапина”) была опасной, ибо стоял он на краю немилосердной кавказской пропасти и даже от нетяжёлого ранения мог упасть вниз. А позади Кирсанова русские берёзки. Да и рана какая-то смешная: не колено оцарапано, как у Печорина, а ляжка поражена пулей. И стрелял-то не боевой офицер, коим был Грушницкий, но “штафирка”, медик Базаров. А Павел Петрович, в прошлом состоявший на военной службе, промазал….

7). Онегин и Ленский, Печорин и Грушницкий. Что послужило поводом для дуэли.
Дуэль Онегина и Ленского событие вообще-то бессмысленное. Виноват чрезмерно ревнивый Владимир. Вызвал Онегина, а тому делать было нечего: “Но дико светская вражда // Боится ложного стыда”. Откажись Онегин от дуэли, прослыл бы ничтожным трусом.

Не то с Печориным и Грушницким: сильна ненависть плохой копии к оригиналу (то есть, Грушницкого к Печорину) и оригинала к пародии на него. Но при спокойном размышлении Печорин задаётся вопросом: чего ради он лелеет ненависть к этому ничтожному мальчишке?

Онегин дуэли не хотел и убивать соперника не намеревался, Печорин к поединку стремился и застрелил противника отнюдь не случайно. Однако, невзирая на это различие, оба признавали дуэль как культурный институт, как ритуал, как дело чести. Между тем Базаров на вопрос Павла Петровича об отношении к дуэли отвечает совсем иначе, без всяких обиняков.

“— Вот моё мнение, сказал он. С теоретической точки зрения дуэль нелепость; ну, а с практической точки зрения это дело другое”. Другое, потому что в противном случае Евгению грозят удары кирсановской палки.

Сугубый комизм происходящему придаёт фигура “свидетеля”, камердинера Петра. Правда, Онегин тоже привёз с собой слугу. Но то с умыслом, верно, чтобы расстроить поединок. Слуга ведь секундантом являться не может. Будь Зарецкий более педантичен в исполнении дуэльных правил и менее кровожаден, женился б Ленский на Ольге Лариной, носил бы стёганый халат и писал гениальные стихи…

8) Странность дуэли Базарова и Кирсанова.
А у Тургенева странная, в самом деле, нелепая дуэль: один из соперников, вопреки дуэльному кодексу, не равен другому. Базаров хоть и дворянин (его отец должен был выслужить потомственное дворянство, о чём обычно забывают комментаторы тургеневского романа), но самоощущение, самосознание у него отнюдь не дворянское. А ведь отстаивание чести на дуэли свойственно именно дворянину. Кирсанов презирает “плебея” Базарова, но вызывает его на поединок, словно равного себе. Нигилист Базаров видит в дуэли нелепость, а участвует в этом идиотском ритуале. Никто не гибнет, и один из двух соперников оказывается в роли пациента, а другой врача.

9). Итог.
Прошло ваше время, господа аристократы, превратилась дуэль в фарс! А какие были раньше поединки: Онегин против Ленского, Печорин против Грушницкого!.. И фамилии такие звучные, литературные. А имя Онегина “Евгений” по-гречески “благородный”, дворянство его подчёркивает…

В «Отцах и детях» же дуэльный фарс на сцене, а задней сцене  пародийно представленные литературные декорации из пушкинского романа в стихах и из лермонтовского романа в прозе.


Работу выполнили Михаил Игнатьев и Игорь Хмелев, ученики 10-1 класса.В литературной истории русской дуэли (мы имеем ввиду к моменту создания романа " Отцы и дети") есть три соотнесённые между собою эпизода: поединок Онегина с Ленским, дуэль Печорина с Грушницким и дуэль Павла Петровича Кирсанова с Евгением Базаровым. Мы попробуем сравнить эти дуэли по некоторым пунктам.

Итак, приступим…

1). Секунданты-слуги Онегина и Базарова.
На поединок с Ленским Онегин привёз как секунданта слугу-француза Гильо. Слуга фигурирует как секундант (причём единственный!) и на поединке между Кирсановым и Базаровым: “Утро было славное, свежее; <> мелкая роса высыпала на листьях и травах, блистала серебром на паутинках”. Когда подошёл слуга, камердинер Пётр, “Базаров <> открыл Петру, какой он ждал от него участи. Образованный лакей перепугался насмерть, но Базаров успокоил его уверением, что ему нечего будет делать, как только стоять в отдалении да глядеть, и что ответственности он не подвергается никакой. «А между тем, прибавил он, подумай, какая предстаёт тебе важная роль!» Пётр развёл руками, потупился и, весь зелёный, прислонился к берёзе”.

Выбором Онегина, сделавшего секундантом слугу, “наёмного лакея” (Ю.М. Лотман), был оскорблён секундант Ленского, Зарецкий. “Хоть человек он неизвестный, // Но уж конечно малый честный”, ответил Евгений.  (Онегин  неспроста привез собой слугу в качестве секунданта: он стремился показать свое презрение и равнодушие к этой дуэли и добиться отмены или переноса дуэли. Более того, он не желал на ней участвовать и всеми силами пытался отменить ее. Все это подробно разбирается в «Комментариях к «ЕО» Ю. М. Лотмана).
Базаров спокойно объяснил Петру Петровичу Кирсанову суть дела: “Он человек, стоящий на высоте современного образования, и исполнит свою роль со всем необходимым в подобных случаях комильфо”. Зарецкий “губу закусил”, а Павел Петрович Кирсанов (аристократ, офицер в отставке!) согласился с доводами Базарова.
2). Серьезный повод для дуэли Базарова и П. П. и их «неформальная» дуэль; несерьезный повод для дуэли Онегина и Ленского и  их абсолютно серьезная дуэль.

Но если к Гильо присоединился знаток дуэлей Зарецкий, то Петр остался единственным секундантом на дуэли в романе Тургенева. А ведь повод для дуэли в «Отцах и детях» куда более значимый, чем в «ЕО», где ревнивый Ленский необдуманно вызвал на дуэль Онегина, когда этого можно было легко избежать. У Павла Кирсанова повод был куда серьезнее: они застал гостя (Базарова), целующим Фенечку будущую жену Николая Петровича. Это серьезное оскорбление, нанесенное Базаровым Николаю Петровичу, вполне могло быть поводом для серьезной дуэли. Но дуэль-то, как мы знаем, совсем не соответствовала поводу для ее организации. Такая дуэль скорее могла произойти между Онегиным и Ленским, двумя друзьями повздорившими друг с другом. Парадоксально, не так ли? (Светлана Алексеевна, здесь мы, похоже, останемся каждый при своем мнении: мы с Игорем все же считаем, что повод для дуэли у Кирсанова был больше, чем у Ленского)


3). Перед дуэлью: Печорин и Базаров.

“— Угодно вам зарядить? спросил Павел Петрович, вынимая из ящика пистолеты.

Нет, заряжайте вы, а я шаги отмеривать стану. Ноги у меня длинны, прибавил Базаров с усмешкой. Раз, два, три…”

Свежее утро, когда происходит странный поединок между Павлом Петровичем и Базаровым, вызывает в памяти описание другого “преддуэльного” утра из романа «Герой нашего времени». “Я не помню утра более голубого и свежего. <> Как любопытно всматривался я в каждую росинку, трепещущую на широком листе виноградном и отражавшую миллионы радужных лучей” так жадно всматривается Печорин в предметы, в детали природного мира, его окружающие и, может статься, видимые им в последний раз. Нигилистом же Базаровым, не умеющим отдаваться созерцанию природы, неотступно владеет мысль о нелепости, абсурдности того, что скоро произойдёт: “Экую мы комедию отломали! Учёные собаки так на задних лапах танцуют”. Вспомнился, видать, Евгению хлестаковский слуга Осип, восхищавшийся этими четвероногими артистами петербургских театров.
4). Размер дистанции в дуэлях между Печориным и Грушницким и Базаровым и Кирсановым.

В лермонтовском романе место действия таково: “Площадка, на которой мы должны были драться, изображала почти правильный треугольник. От выдавшегося угла отмерили шесть шагов и решили, что тот, кому придётся первому встретить неприятельский огонь, станет на самом углу спиною к пропасти; если он не будет убит, то противники поменяются местами”.

Поединок должен происходить на шести шагах так решили Печорин с Грушницким. Условия убийственные!..

Павел Петрович в «Отцах и детях» предлагает дистанцию больше: “барьер в десяти шагах”. Базаров иронизирует:

“— В десяти шагах? Это так, мы на это расстояние ненавидим друг друга.

Можно и восемь, заметил Павел Петрович.

Можно, отчего же!

Стрелять два раза; а на всякий случай каждому положить себе в карман письмецо, в котором он сам обвиняет себя в своей кончине.

Вот с этим я не согласен, промолвил Базаров. Немножко на французский роман сбивается, неправдоподобно что-то”.

Размер дистанции как мера ненависти соперников у Лермонтова это действительно так. А у Тургенева Базаров одной язвительной репликой уничтожает всё значение этой меры.


5). Дуэль. Печорин и Базаров стреляют в своих оппонентов.

«Герой нашего времени»: “Грушницкий стал приближаться и по данному знаку начал поднимать пистолет. Колена его дрожали. Он целил мне прямо в лоб.

Неизъяснимое бешенство закипело в груди моей”.

А теперь «Отцы и дети». Очень похоже: Он мне прямо в нос целит, подумал Базаров, и как щурится старательно, разбойник!

Мужественности не занимать не только Григорию Александровичу Печорину, но и Евгению Васильевичу Базарову, что признал и такой не симпатизировавший тургеневскому нигилисту читатель и критик, как М.Н. Катков: “Ни в каком положении не кажется он смешным или жалким; изо всего выходит он с некоторым достоинством. Его мужество <> мужество не поддельное, но совершенно естественное. Он сохраняет полнейшее спокойствие под пулею, и автор, не довольствуясь впечатлением наружного вида, заставляет нас заглянуть в его душу, и мы видим действительно, что смерть, пронёсшаяся над его головою, произвела на него не большее впечатление, чем прожужжавшая муха” (Катков М.НРоман Тургенева и его критики (1862) // Критика 60-х годов XIX века. М., 2003. С. 141).

Снова роман Лермонтова. Грушницкий выстрелил. “Выстрел раздался. Пуля оцарапала мне колено. Я невольно сделал несколько шагов вперёд, чтоб поскорей удалиться от края”. Теперь настал черёд Печорина. Он целился точно и не промахнулся.

А вот «Отцы и дети». Базаров “ступил ещё раз и, не целясь, надавил пружинку.

Павел Петрович дрогнул слегка и хватился рукою за ляжку. Струйки крови потекли по его белым панталонам”.

6). Реакция.
Базаров поспешил к раненому. “Всё это вздор… Я не нуждаюсь ни в чьей помощи, промолвил с расстановкой Павел Петрович, и… надо… опять… Он хотел было дёрнуть себя за ус, но рука его ослабела, глаза закатились, и он лишился чувств”.

Finita la comedia! этими словами подытожил совершившееся Печорин. Комедией, а точнее, пародией, травести поединков из «Евгения Онегина» и из «Героя нашего времени» является на самом деле третий поединок дуэль Евгения Васильевича Базарова с Павлом Петровичем Кирсановым. Пушкин убил Ленского, Лермонтов умертвил Грушницкого. (Эти, заметим в скобках, персонажи похожи не только печальным финалом недолгой жизни: оба молоды, оба страдают юношеской болезнью романтичности и экзальтированности, фамилии обоих на -ский/-цкий и тот и другой пали жертвами приятельской руки.) А Тургенев пожалел Павла Петровича Кирсанова: прострелил ему из базаровского пистолета ляжку, и только… Павел Петрович Кирсанов, человек тридцатых годов, сверстник Печорина. И ведёт он себя под стать лермонтовскому персонажу: как и Григорий Александрович, изысканно одевается, подобно Печорину и Грушницкому вместе взятым, желает убить своего соперника. Он целит в лоб (“в нос”, снижает драматический пафос сцены нигилист Базаров) противнику, как Грушницкий, но получает лёгкую рану в ногу, словно Печорин. Только печоринская лёгкая рана (“царапина”) была опасной, ибо стоял он на краю немилосердной кавказской пропасти и даже от нетяжёлого ранения мог упасть вниз. А позади Кирсанова русские берёзки. Да и рана какая-то смешная: не колено оцарапано, как у Печорина, а ляжка поражена пулей. И стрелял-то не боевой офицер, коим был Грушницкий, но “штафирка”, медик Базаров. А Павел Петрович, в прошлом состоявший на военной службе, промазал….

7). Онегин и Ленский, Печорин и Грушницкий. Что послужило поводом для дуэли.
Дуэль Онегина и Ленского событие вообще-то бессмысленное. Виноват чрезмерно ревнивый Владимир. Вызвал Онегина, а тому делать было нечего: “Но дико светская вражда // Боится ложного стыда”. Откажись Онегин от дуэли, прослыл бы ничтожным трусом.

Не то с Печориным и Грушницким: сильна ненависть плохой копии к оригиналу (то есть, Грушницкого к Печорину) и оригинала к пародии на него. Но при спокойном размышлении Печорин задаётся вопросом: чего ради он лелеет ненависть к этому ничтожному мальчишке?

Онегин дуэли не хотел и убивать соперника не намеревался, Печорин к поединку стремился и застрелил противника отнюдь не случайно. Однако, невзирая на это различие, оба признавали дуэль как культурный институт, как ритуал, как дело чести. Между тем Базаров на вопрос Павла Петровича об отношении к дуэли отвечает совсем иначе, без всяких обиняков.

“— Вот моё мнение, сказал он. С теоретической точки зрения дуэль нелепость; ну, а с практической точки зрения это дело другое”. Другое, потому что в противном случае Евгению грозят удары кирсановской палки.

Сугубый комизм происходящему придаёт фигура “свидетеля”, камердинера Петра. Правда, Онегин тоже привёз с собой слугу. Но то с умыслом, верно, чтобы расстроить поединок. Слуга ведь секундантом являться не может. Будь Зарецкий более педантичен в исполнении дуэльных правил и менее кровожаден, женился б Ленский на Ольге Лариной, носил бы стёганый халат и писал гениальные стихи…

8) Странность дуэли Базарова и Кирсанова.
А у Тургенева странная, в самом деле, нелепая дуэль: один из соперников, вопреки дуэльному кодексу, не равен другому. Базаров хоть и дворянин (его отец должен был выслужить потомственное дворянство, о чём обычно забывают комментаторы тургеневского романа), но самоощущение, самосознание у него отнюдь не дворянское. А ведь отстаивание чести на дуэли свойственно именно дворянину. Кирсанов презирает “плебея” Базарова, но вызывает его на поединок, словно равного себе. Нигилист Базаров видит в дуэли нелепость, а участвует в этом идиотском ритуале. Никто не гибнет, и один из двух соперников оказывается в роли пациента, а другой врача.

9). Итог.
Прошло ваше время, господа аристократы, превратилась дуэль в фарс! А какие были раньше поединки: Онегин против Ленского, Печорин против Грушницкого!.. И фамилии такие звучные, литературные. А имя Онегина “Евгений” по-гречески “благородный”, дворянство его подчёркивает…

В «Отцах и детях» же дуэльный фарс на сцене, а задней сцене  пародийно представленные литературные декорации из пушкинского романа в стихах и из лермонтовского романа в прозе.

Работу выполнили Михаил Игнатьев и Игорь Хмелев, ученики 10-1 класса.

Комментариев нет:

Отправить комментарий