среда, 18 декабря 2013 г.

Откровенный разговор

- Евгений Васильевич, извините меня, но я позвала вас сюда не с тем, чтобы рассуждать об учебниках. Мне хотелось возобновить наш вчерашний разговор. Вы ушли так внезапно... Вам не будет скучно?
  - Я к вашим услугам, Анна Сергеевна. Но о чем бишь беседовали мы вчера с вами?
   Одинцова бросила косвенный взгляд на Базарова.
 - Мы говорили с вами, кажется, о счастии. Я вам рассказывала о самой себе. Кстати вот, я упомянула слово "счастие". Скажите, отчего, даже когда мы наслаждаемся, например, музыкой, хорошим вечером, разговором с симпатическими людьми, отчего все это кажется скорее намеком на какое-то безмерное, где-то существующее счастие, чем действительным счастьем, то есть таким, которым мы сами обладаем? Отчего это? Или вы, может быть, ничего подобного не ощущаете?

- Вы знаете поговорку: "Там хорошо, где нас нет", -- возразил Базаров, -- притом же вы сами сказали вчера, что вы не удовлетворены. А мне в голову, точно, такие мысли не приходят.

   -- Может быть, они кажутся вам смешными?
   -- Нет, но они мне не приходят в голову.
   -- В самом деле? Знаете, я бы очень желала знать, о чем вы думаете?
   -- Как? я вас не понимаю.
   -- Послушайте, я давно хотела объясниться с вами. Вам нечего говорить, -- вам это самим известно, -- что вы человек не из числа обыкновенных; вы еще молоды -- вся жизнь перед вами. К чему вы себя готовите? какая будущность ожидает вас? Я хочу сказать -- какой цели вы хотите достигнуть, куда вы идете, что у вас на душе? Словом, кто вы, что вы?
   -- Вы меня удивляете, Анна Сергеевна. Вам известно, что я занимаюсь естественными науками, а кто я...
   -- Да, кто вы?
   -- Я уже докладывал вам, что я будущий уездный лекарь.
   Анна Сергеевна сделала нетерпеливое движение.
   -- Зачем вы это говорите? Вы этому сами не верите. Аркадий мог бы мне отвечать так, а не вы.
   -- Да чем же Аркадий...
   -- Перестаньте! Возможно ли, чтобы вы удовольствовались такою скромною деятельностью, и не сами ли вы всегда утверждаете, что для вас медицина не существует. Вы -- с вашим самолюбием -- уездный лекарь! Вы мне отвечаете так, чтобы отделаться от меня, потому что вы не имеете никакого доверия ко мне. А знаете ли, Евгений Васильевич, что я умела бы понять вас: я сама была бедна и самолюбива, как вы; я прошла, может быть, через такие же испытания, как и вы.
   -- Все это прекрасно, Анна Сергеевна, но вы меня извините... я вообще не привык высказываться, и между вами и мною такое расстояние...
   -- Какое расстояние? Вы опять мне скажете, что я аристократка? Полноте, Евгений Васильич; я вам, кажется, доказала...
   -- Да и кроме того, -- перебил Базаров, -- что за охота говорить и думать о будущем, которое большею частью не от нас зависит? Выйдет случай что-нибудь сделать -- прекрасно, а не выйдет -- по крайней мере тем будешь доволен, что заранее напрасно не болтал.
   -- Вы называете дружескую беседу болтовней... Или, может быть, вы меня, как женщину, не считаете достойною вашего доверия? Ведь вы нас всех презираете.
   -- Вас я не презираю, Анна Сергеевна, и вы это знаете.
   -- Нет, я ничего не знаю... но положим: я понимаю ваше нежелание говорить о будущей вашей деятельности; но то, что в вас теперь происходит...
   -- Происходит! -- повторил Базаров, -- точно я государство какое или общество! Во всяком случае, это вовсе не любопытно; и притом разве человек всегда может громко сказать все, что в нем "происходит"?
   -- А я не вижу, почему нельзя высказать все, что имеешь на душе.
   -- Вы можете? -- спросил Базаров.
   -- Могу, -- отвечала Анна Сергеевна после небольшого колебания.
   Базаров наклонил голову.
   -- Вы счастливее меня.
   Анна Сергеевна вопросительно посмотрела на него.
   -- Как хотите, -- продолжала она, -- а мне все-таки что-то говорит, что мы сошлись недаром, что мы будем хорошими друзьями. Я уверена, что ваша эта, как бы сказать, ваша напряженность, сдержанность исчезнет наконец?
   -- А вы заметили во мне сдержанность... как вы еще выразились... напряженность?
   -- Да.
   Базаров встал и подошел к окну.
   -- И вы желали бы знать причину этой сдержанности, вы желали бы знать, что во мне происходит?
   -- Да, -- повторила Одинцова с каким-то, ей еще непонятным, испугом.
   -- И вы не рассердитесь?
   -- Нет.
   -- Нет? -- Базаров стоял к ней спиною. -- Так знайте же, что я люблю вас, глупо, безумно... Вот чего вы добились.
   Одинцова протянула вперед обе руки, а Базаров уперся лбом в стекло окна. Он задыхался; все тело его видимо трепетало. Но это было не трепетание юношеской робости, не сладкий ужас первого признания овладел им: это страсть в нем билась, сильная и тяжелая -- страсть, похожая на злобу и, быть может, сродни ей... Одинцовой стало и страшно и жалко его.
   -- Евгений Васильич, -- проговорила она, и невольная нежность зазвенела в ее голосе.
   Он быстро обернулся, бросил на нее пожирающий взор -- и, схватив ее обе руки, внезапно привлек ее к себе на грудь.
   Она не тотчас освободилась из его объятий; но мгновенье спустя она уже стояла далеко в углу и глядела оттуда на Базарова. Он рванулся к ней...
   -- Вы меня не поняли, -- прошептала она с торопливым испугом. Казалось, шагни он еще раз, она бы вскрикнула... Базаров закусил губы и вышел.
   Полчаса спустя служанка подала Анне Сергеевне записку от Базарова; она состояла из одной только строчки: "Должен ли я сегодня уехать -- или могу остаться до завтра?" -- "Зачем уезжать? Я вас не понимала -- вы меня не поняли", -- ответила ему Анна Сергеевна, а сама подумала: "Я и себя не понимала".
  




______________________________________________________________________________








Этот эпизод привлек мое внимание тем, что в нем заключен откровенный разговор между Евгением и Анной - это один из ключевых моментов романа "Отцы и дети".  Евгений Базаров совершает самый сложный поступок в своей жизни.  Он признается в любви. Евгений отрицал любовь, романтику и все платонические чувства до встречи с Анной Сергеевной, считал себя сильным человеком, которым не способна овладеть любовь. Но что мы видим?  Эта любовь опровергла все представления Базарова  о себе,  о человеческой натуре и даже о нигилизме.  Любовь покорила его сердце.

1 комментарий:

  1. «Лучший способ поскучать — это все сказать»
    И.С.Тургенев
    Одним из проявлений таланта Тургенева явилось, изобретение своего собственного метода описания психологического состояния героя, который позже получил название «тайного психологизма».
    Иван Сергеевич Тургенев был убежден, что любой писатель, соз­давая свое произведение, должен быть в первую очередь психологом, изображая душевное состояние своих героев и проникая в святые глубины их внутреннего состояния, их чувств и переживаний. Однако в то же время писатель считал, что читателю не стоит рас­сказывать подробно о процессе зарождения и развития в герое чувств и переживаний, что нужно описывать только внешние проявления их. Тогда автор не наскучит читателю. Иначе говоря, писатель поста­вил перед собой цель не столько растолковать сущность психологиче­ских состояний своих персонажей, сколько описать эти состояния, показать их «внешнюю» сторону.
    В этом смысле характерно развитие состояния героев в сцене объяснения между Анной Сергеевной и Евгением. В этой сцене Тургенев демонстрирует нам беседу героев плавно переходящую в признание Евгения. Во время разговора обстановка между героями накалена, это подтверждает неуверенность героев на протяжении всего действия. Многие жесты героев заставляют читателя задуматься, почему именно они и в чем же заключается «тайный психологизм». Так, например, Базаров, подойдя к окну, демонстрирует нам внутреннюю борьбу, происходившую в его душе. В нем борются два человека: человек отвергающий любовь и человек полюбивший. Сохраняя прежнюю прямолинейность, Евгений открыто говорит о своих чувствах, не боясь показаться слабым или смешным. Твердость характера проявляется и после того, как Одинцова отвергла любовь Евгения. Как ни сильно было чувство Базарова, он хорошо понимает отношение к нему Одинцовой. Тургенев использует прием «тайного психологизма», поэтому читатель не видит душевных переживаний героя, но понять, насколько тяжело отвергнутому Базарову, помогает записка, отправленная им Анне Сергеевне:"Должен ли я сегодня уехать -или могу остаться до завтра?" Этим жестом он демонстрирует, во-первых,что его чувства задеты, в-вторых, что он больше не привязан ни к Анне Сергеевне, ни к этому месту, в-третьих, что его намерения были серьезными. Таким образом, Базаров сохраняет особенности своего характера до конца.
    В заключение стоит сказать, что принцип тайного психологизма делает роман «Отцы и дети» чрезвычайно увлекательным. Читатель сам становится действующим лицом романа, он втянут в действие. Автор не дает читателю заснуть, постоянно дает ему пищу для размышления. Прочитать роман, не думая, практически невозможно. Постоянно приходится так или иначе трактовать героев. Также можно сказать, что отчасти именно этот принцип делает роман сравнительно небольшим по размеру, что также облегчает его прочтение.

    ОтветитьУдалить